Моя любимая сказка аленький цветочек. Au jour le jour: Аленький цветочек. Смотреть сказку Аленький цветочек от Союзмультфильма

Аленький цветочек

Алла Кемппи

Как-то раз мне сон приснился:
Ангел мне во сне явился.
Он мне сказку рассказал,
Мир прекрасный показал.

В мире том Любовь царила,
Светом каждого дарила,
Счастье души наполняло,
Чудо - Творчество рождало.

И в фантазии лучистой,
Лучезарной и искристой
Радуга своим свечением
Рисовала с восхищеньем!

Я хотела там остаться,
Чтобы в творчестве купаться,
Только Ангел мне сказал:
”Миг пока что не настал.

В этот мир Любви и Света
Скоро вся войдёт Планета.”
Он мне счастья пожелал
И такой наказ мне дал.

Пусть Душа твоя искрится,
Как прекрасная Жар-птица,
Свет, Надежду принесёт,
Всё недоброе сожжёт!!!

Мысли чистыми пусть будут
И несут добро повсюду.
Пусть распустится росточек
В сердце - Аленький цветочек.

Силу тот цветок имеет,
Он на Свете всё умеет:
И спасать, и исцелять,
Мир вокруг преображать.

Он с такими же цветками
Нежно шепчет лепестками.
Говорит им тот цветок:
”Cоздал наш язык сам Бог!

Кто его раскроет людям -
В счастье-радости пребудет
И наполнится здоровьем,
А зовут его - Любовью!!!”

Аленький цветочек

Арвачёва Любовь

Аленький цветочек, ах!
Трепетный росточек, ох,
Чудище в саду растил...
Чудо: царь - цветок хранил.

Алый мак! Краснее роз!
Счастье чудищу принёс.
Настя - добрая душа...
Эх, невеста хороша!!!

Свет в саду зовёт влечёт,
Цветику - большой почёт.
Пьёт искристый мак росу
Дарит дивную красу.

Аленький цветок

Батый Ирина

Жил да был один купец,
уважаемый вдовец.
Был он сказочно богат,
но казне своей не рад.
Он в казне не видел прока,
если сердцу одиноко.
Торговался всё ж до ночи
ради трёх красавиц дочек.
Их наряды на подбор -
шитый золотом узор.
Словно лебеди плывут,
разговор как нить ведут.
Старшие хотя бойчее,
младшая купцу милее.
Как то раз купец собрался
да и за море подался
за каким-то интересом:
за прибытком аль привесом.
Долго за морем он был,
наконец домой приплыл.
Дочерям привёз подарки.
Старшеньким - каменьев ярких.
Младшей, спрятав в узелок,
чудный... Аленький цветок!

Сказка для любимой. Аленький цветочек

Владимир Мазурин

(По мотивам сказки С. Т. Аксакова "Аленький цветочек")

На сказочника врядли я похож.
Не верю в чудо, презираю ложь.
И всё-таки попробую, дерзну -
Любимой быль поведаю одну...

Давным давно жил-был один купец.
Трём дочерям был любящий отец.
И вот затеял он из-за морей
Подарки привезти для дочерей.

Объездил много он заморских стран -
Алжир, Египет, Турцию, Иран,
И отыскал для старшей наконец
Он золотой с каменьями венец.

Для средней чудо-зеркальце нашёл,
К которому так слаб весь женский пол.
И прочесал весь запад и восток,
Ища для младшей аленький цветок...

Помог бы Бог, да чёрт беду принёс -
Разбойники напали на обоз.
Купец подарки прихватил в карман
И скрылся в лес, свой бросив караван.

А лес дремуч, назад дороги нет.
И только впереди алеет свет.
Перекрестясь, пошёл на свет купец -
И так попал он в сказочный дворец.

Послушал он волшебный клавесин,
Поел, попил заморских яств и вин,
За всё спасибо не забыл сказать
И в сад зелёный вышел погулять.

Из родника хлебнул воды глоток -
И вдруг увидел аленький цветок!
И можно только то сказать о нём,
Что краше нет на белом свете всём!

Сорвал купец цветок - и шасть за дверь!
Но преградил дорогу страшный зверь.
И дикий голос проревел: "Ну, что ж,
Ты смертью здесь безвременной умрёшь!"

Купец взмолясь: "За что меня корить?
Цветок хотел я дочке подарить."
- Коль хочешь жить, ступай, да поскорей
Пришли ко мне одну из дочерей!

Одел купцу на палец перстенёк он -
И дома наш купец в мгновенье ока.
Раздал подарки дочерям любимым
И поделился горем неделимым.

И согласилась ехать та из дочек,
Какой привёз он аленький цветочек.
Одела перстенёк она на палец -
И в миг исчезла, только и видали!

Опустим тут её переживанья
Для связности всего повествованья.
Не скажем даже, что пила и ела,
А сразу перейдём мы к сути дела.

Как девушка, привыкшая к порядку,
Цветок она воткнула в ту же грядку.
Он к стеблю прежнему прирос мгновенно
И вновь зацвёл светло и вдохновенно.

А страшный зверь лесной, морское чудо
За нею наблюдал невесть откуда,
Заботой окружал её и лаской,
Писал на стенах огненною краской.

Она его заботу принимала.
И, трепеща от страха, понимала,
Что молодость пройдёт, не дело это!
Что раз есть дух, то есть и тело где-то!

И как-то предложила осторожно:
"Подай, милейший, голос, если можно!"
И, рык восприняв с ужасом сначала,
Не выдала испуга, промолчала.

И вскрикнула, чуть не лишась рассудка:
"С таким в постели оказаться жутко!"
А чудище с расстройства, как ни странно,
У ног её упало бездыханно.

И всё ж, оправясь от переполоха,
Поцеловала чуду-юду кроха
И завопила - не сойти мне с места! -
"Проснись, тебя люблю я как невеста!"

Аленький цветочек

Ключникова Галина


О цветке она мечтала,
Пленницею в замке стала,
И на острове далёком
Было ей так одиноко.

Зверь ужасный с добрым сердцем
Распахнул к родным ей дверцу.
Сам же, от тоски жестокой,
Чуть не умер, одинокий.

К ночи дева возвратилась,
Страстно Господу молилась…
И разбились злые чары,
Вот такой судьбы подарок.

И царевич молодой
Предложил ей стать женой.
Вспыхнул счастья огонёчек
В сказке «Аленький цветочек».

Аленький цветочек

Ксения Любавина

Известно всем, как сказка начиналась, а кто не знает - пусть меня простит...
В шоп-тур купец однажды собираясь, стал спрашивать, что дочкам привезти.

Две старшие просили у папаши косметику и прочий дамский хлам.
- А что закажет дочь меньшая наша? - Сыщи цветочек аленький мне там.

Ах, что же за комиссия, Создатель… - На что тебе заморска эта дурь?
Вот слышала б тебя родная матерь! И даже брови ты мне тут не хмурь.

Тогда моё желание такое: мне привези, уж не сочти за грех,
Чудовище мохнатое, большое, для разных там приколов и утех.

Да что ты говоришь такое, дочка! Как ни крути, ведь я ж тебе отец!
Короче, ограничимся цветочком... То - лишь начало сказки, не конец…

Умаялся он невообразимо, искал цветочек этот днём с огнём,
Нашёл, а там - така-а-ая образина: - Почто в саду ты шаришься моём?!

Почто сорвал ты мой цветок заветный? Почто меня, вахлак, обворовал?
Ну, всё! Передавай родне приветы, порву тебя, как Тузик тряпку рвал!

Купец и так, и эдак - ни в какую. - Каюк тебе, папаша, наступил!
- Порадовать лишь дочь свою меньшую хотел, и вот такое замутил.

А что за дочь, какого роста, веса? Красавица иль страшная, как смерть?
Сюда её пришли, себя заместо, согласен ли, немедленно ответь.

Уж о таком давно она мечтала: как по заказу - страшный и большой,
Поскольку сказки с детских лет читала и верила в них всей своей душой.

Читатель ждёт, конечно, хеппи-энда - записана в подкорке у девиц
Концепция раскрученного бренда, что всякое чудовище есть принц.

Толкать туфту - не наш, однако, принцип, приёмы эти не в чести у нас.
Она ждала, когда ж он станет принцем - ждала, ждала, и так не дождалась.

Другой исход возможен был едва ли, в реалиях всегда финал таков:
Сестрицы звёзды с неба не хватали, но вышли за нормальных мужиков.

А кто мечтает только о цветочках, отложится пускай в девичьих лбах,
Без вариантов, совершенно точно, останется в итоге на бобах.

Аленький цветочек

Марианна Заигралина

В коробе злато-серебро…
Зорька - полоской сонною,
Дыбятся тучи серые,
Гибнет
Цветочек солнечный…
Волнами берег - в крошево,
Счастье - добыча ворона,
Время на час отброшено,
Близится ночка черная,
Станется - не отмолится,
Станется - не залечится…
Утро дождем умоется,
Только с зарей
Не встретится…
Сердце в груди воробушком,
Блёкнет кольцо заветное,
Ах ты, людская злобушка…
Где же ты, где??
Ответа нет…
Самый последний, слабенький
Лучик надежды маленькой…
Мне ничего не надобно,
Жил бы
цветочек аленький...

Силы дает надеяться
Сказка моя любимая
Верю: успеет девица,
И расколдует милого…

В коробе злато-серебро…

Аленький цветочек сказка

Надежда Старостина-Котенко

Жил когда-то давно, богатейший купец.
Очень, любящий, добрый, и нежный отец.
У купца, было всякого много добра -
Злата, тканей, камней, жемчугов, серебра.
Но трёх дочек, что он без жены поднимал-
Самым ценным богатством своим почитал.
Был удачлив в делах, и богами храним.
Из заморских диковинок - дочкам своим,
Привозил, дорогие дары всякий раз.
И не знали ни в чём три девицы отказ.
И парчу, и шелка привозил мореход.
А однажды, надолго собравшись в поход,
Прощаясь, их обнял, и нежно спросил,
Какой бы подарок был девицам мил?
Дочь старшая, ластясь к отцу, попросила
Венец золотой, чтоб, красуясь носила.
- Горят самоцветы, как солнце на нём,
От чудо - камней, ночью видно, как днём.
Безделицу средняя дочь заказала -
Хрустальное зеркальце, в форме овала.
- Кто глянет в него, станет краше на треть,
И после, совсем перестанет стареть.
Любимица - младшенькая среди дочек,
Найти попросила - заветный цветочек.
- Чтоб аленьким цветом, светился во мгле,
И краше его, не сыскать на земле.
Купец, много стран и морей исходил,
Для старших подарки давно прикупил.
Для младшей, не вышло исполнить зарок,
Не смог отыскать он заветный цветок...
Устали, моря бороздить, корабли,
И люди подолгу, не видят земли.
Но как без подарка вернуться домой?
Вдруг, палубу сильно качнуло волной.
Вторая накрыла корабль, а потом,
Купец очутился один за бортом...
Очнулся на острове дивной красы,
На чудных цветах, стынут капли росы.
Прошёлся чуть-чуть, и увидел дворец.
Вокруг никого, он единый жилец.
Подумал, что очень неплохо поесть -
И тут же, явилась роскошная снедь.
Купец удивлялся таким чудесам,
За яства, хвалу превознёс небесам.
Усталость сморила, подумал о сне,
И ложе явилось, как будто извне.
Наутро, решил осмотреться купец,
Невиданной роскошью полон дворец.
В саду, необычные птицы летали,
Куда ни взгляни- распрекрасные дали.
И лился откуда-то радужный свет,
Купец подошёл, глянул- аленький цвет!
Нашёлся для дочки подарок в саду.
Цветочек сорвал он себе на беду...
Стемнело вокруг, затрещали кусты,
И чудище с рёвом из той темноты:
"Как смел ты, заветный цветочек сорвать?
Я кров тебе дал, и на чём почивать.
Безвременной смертью заплатишь теперь"
- Рычал не смолкая, обиженный зверь.
Взмолился купец, объяснил что к чему.
Мол, нужен цветок ни ему самому,
Для Настеньки, дочки любимой своей.
И чудище стихло, таясь меж ветвей:
- Тебя, я домой отпущу, не кляня,
Но Настенька, пусть погостит у меня.
Обиды не будет ей в этом дворце,
Улыбка мелькнула на жутком лице.
Купцу, дал колечко - алмаз с изумрудом,
Как только одел, в миг на родине, чудом.
Стоит на корме, волны тихо качают,
И дети его у причала встречают.
Решил - будь что будет, но дочку спасёт.
Пусть чудище, в клочья, его разорвёт.
Три дня, на раздумье, отпущены зверем.
Простится с детьми, и покинет свой терем.
А дочки, так рады, трещат без умолку.
У Настеньки - аленький цветик в светёлке.
Лишь другу, доверил он страшную тайну.
Любимая дочь, услыхала случайно...
- Так вот ты какой, мой заветный цветок?
Побуду с отцом на прощанье чуток.
Под вечер тревожного третьего дня,
Сказала: " Пусть зверь покарает - меня."
Схватила колечко, на палец одела,
И тут же, на остров отправилась смело.
Цветочек на место вернула в слезах.
Он сразу прирос, и луна в облаках,
Смутившись чудесным сиянием алым,
Запряталась робко за облачком малым.
А Настенька- робко пошла во дворец,
Чтоб дело своё, завершить наконец.
- Хозяин невидимый, выдь, покажися,
Захочешь- убей, если нет - подружися.”
И тут, засияли слова на стене-
Тебя я когда-то увидел во сне.
Не жди от меня - не обид, не позора,
С тобою, надеюсь, подружимся скоро.
У девицы, сердце заныло тревожно,
Но чует, что верить писанию можно.
Летели на острове чудные дни,
А вскоре, и впрямь подружились они.
Часами общаясь с невидимым другом,
Гуляла Настюша, заброшенным лугом.
Сердца их, как будто слились в умилении:
"Не буду пугаться"- просила в смущении.
- Ты мне покажись, мой приветливый друг.
Однажды решился. Ужасный испуг...
Лежала, бледнея, без чувств целый час,
У чудища, слёзы катились из глаз.
Но справилась всё же, с испугом она,
И рухнула враз между ними стена.
За нежное сердце его полюбила,
О том, что ужасен на вид - позабыла.
И будни на острове стали иными,
Одно лишь смущало - тоска за родными.
Он - зная, что жизнь без неё невозможна,
Решился. Домой отпуская, тревожно.
Просил возвратиться к вечерней поре,
Иначе - умрёт от тоски на заре.
Миг - Настенька дома. Ажурны наряды,
И зависть сестёр, и не добрые взгляды.
Подарков шикарных, не радует блеск,
Воистину рад, лишь любимый отец.
А сёстры, расспросами заговорили,
Часы во всём доме, на час открутили,
И ставнями окна закрыли надёжно,
Но сердце Настюши забилось тревожно.
- Кто ставни закрыл? И бегом на крыльцо,
Сжимая в руке дорогое кольцо.
А там, уж вечерняя зорька в разгаре.
На палец, кольцо одевает в угаре,
- Ах, милые сёстры, как можно, за что?
На острове, что-то твориться не то...
Гнёт ветер деревья - не статься б беде,
И милого друга не видно нигде...
Нашла его тело, лежащим в саду.
Цветочек сжимая, в бессвязном бреду,
Лишь имя её повторял еле слышно,
Да шерсть, на ветру развивалася пышно.
- Ты встань, улыбнись - мой любезный друг.
Не жить без тебя, мой любимый супруг.
И грянул тотчас, оглушительный гром,
И юноша милый возник над холмом.
От чудища дикого, только лишь взгляд.
Цветок засиял, затмевая закат.
И милая сердцу блестит бирюза -
Прекрасного зверя родные глаза.
И сердце, от счастья, колотится вновь.
Разрушила чары - земная любовь.

Федоскинская миниатюра

Владимир Солоухин в своем очерке «Аксаковские места»

пишет о сказке «Аленький цветочек»:

«Главное в ней - доброта и любовь.

И то, что нехорошие чувства:

жадность, зависть, себялюбие -

не торжествуют, а черное зло побеждено.

Чем побеждено? Любовью,

Добром, Благодарностью.

Эти качества живут в душе человека,

они суть души и ее лучшие побуждения.

Они-то и есть тот аленький цветочек,

который посеян в душе каждого человека,

важно только, чтобы он пророс и расцветал» .

С семьей Аксаковых и связаны и страницы сказки «Аленький цветочек», знакомые нам с детства. Мы просто перелистаем некоторые из них.

Трудно человеку переживать старческую пору. Трудно, чувствуя ноющие косточки, вставать по утрам, преодолевая режущие боли в животе или в спине и прислушиваясь к биению изношенного сердца. Трудно выходить из дома, медленно спускаясь по скользкой и крутой лестнице, которая раньше не казалась ни скользкой, ни крутой… Трудно ожидать смерть, зная, что придет она, нежеланная, но не раз званная в минуты телесных страданий. Большинство читателей не знает, что основные свои произведения, знаменитую трилогию "Детские годы Багрова-внука" С.Т.Аксаков написал посреди таких вот старческих, телесных и душевных трудов, превозмогая боль, усталость, слепоту и постоянно ожидая близкий конец.

Осенью 1854 года в подмосковное Абрамцево, где он жил почти безвыездно, приехал из Петербурга средний сын, Григорий, и привез с собою пятилетнюю дочь Оленьку. Кажется, именно тогда Сергей Тимофеевич в последний раз почувствовал себя здоровым и молодым. Радостная, бегала Оленька по дому и не умолкала никак: «Дедушка, ты обещал пойти на реку!.. Дедушка, а где лесной Мишка живет?.. Дедушка, расскажи сказку!..»

И он стал рассказывать ей про свои детские игры, про старые книжки, что запоем читал когда-то в далекой Уфе, про свои зимние и летние поездки из города в деревню и обратно, про рыбную ловлю, которой увлекся едва ли не с младенчества, про бабочек, которых ловил и собирал… Но сказки - не было. Погостивши, Оленька уехала. Настала зима. 26 декабря 1854 года ей исполнилось шесть лет, и дедушка послал ей подарок: стихотворение - совершенно детское и гениальное в простоте своей:

Если Бог даст силы, Про малюток-птичек,

Ровно через год Про гнездо яичек,

Оле, внучке милой, Бабочек красивых,

Дедушка пришлет Мотыльков игривых,

Книжку небольшую Про лесного Мишку,

И расскажет в ней Про грибочек белый -

Про цветы полей, Станет Оля книжку…

Обещание свое дед исполнил, хоть и не через год, а немного позже, уже почти перед смертью. К тому времени он был очень болен и почти слеп, поэтому сам не писал, а диктовал дочерям свои воспоминания.

Книжка вышла с посвящением: «Внучке моей Ольге Григорьевне Аксаковой».

3. История создания сказки «Аленький цветочек»

Приложением к повести, но совершенно самостоятельным произведением является «Аленький цветочек» - одна из самых добрых и мудрых сказок. «Сказка ключницы Пелагеи» - значится в подзаголовке.

Как-то к маленькому мальчику Сереже Аксакову пришла перед сном «деревенская Шахерезада», ключница Пелагея, «помолилась Богу, подошла к ручке, вздохнула несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: «Господи, помилуй нас грешных», села у печки, подгорюнилась одною рукой и начала говорить немного нараспев:

«В некиим царстве, в некиим государстве жил-был богатый купец, именитый человек. Много у него было всякого богатства, дорогих товаров заморских, жемчугу, драгоценных камениев, золотой и серебряной казны; и было у того купца три дочери, все три красавицы писаные, а меньшая лучше всех…»

Кто же была эта Пелагея? Крепостная крестьянка. В юности во времена Пугачевского бунта со своим отцом она бежала от жестокого обращения своего хозяина-помещика Алакаева из Оренбурга в Астрахань. В родные места вернулась только через двадцать лет после смерти барина. Пелагея была ключницей в доме Аксаковых. В старину ключница заведовала всеми съестными припасами в доме, у нее хранились ключи от всех помещений, в ее ведении была и домашняя прислуга.

Пелагея знала много сказок и была мастерица их рассказывать. Маленький Сережа Аксаков часто слушал в детстве ее рассказы. Впоследствии писатель, работая над книгой «Детские годы Багрова-внука», вспоминал ключницу Пелагею, ее замечательные сказки и написал «Аленький цветочек».

Сам Аксаков так писал сыну Ивану: «Я теперь занят эпизодом в мою книгу: я пишу сказку, которую я в детстве знал наизусть и рассказывал на потеху всем со всеми прибаутками сказочницы Пелагеи. Разумеется, я совсем забыл о ней; но теперь, роясь в кладовой детских воспоминаний, я нашел во множестве разного хлама кучку обломков этой сказки, а как она войдет в состав «Дедушкиных рассказов», то я принялся реставрировать эту сказку».

Баранова Е. Н.

Иллюстрации Надежды Комаровой

Сергей Тимофеевич Аксаков не скрывал, что прообразом «Аленького цветочка» стала сказка, которую услышал в детстве от ключницы Пелагеи. Это объясняет повествовательную схожесть с другими народными сказками, в том числе зарубежными, например «Красавице и чудовище».

Впервые сказка издана в 1858 году как приложение к произведению «Детские годы Багрова–внука».

Аксаковский «Аленький цветочек» не столько народная сказка по содержанию, сколько мировоззренческая – по заложенным аксиологическим и христианским смыслам. Попробуем разобраться в произведении с позиции духовно-нравственных ценностей.

Купец как положительный персонаж

В начале сказки часто встречается слово «любовь». Примечательно, что использовано это слово при описании купца. Автор подчеркивает положительность персонажа и через отношение к богатству:

и любил он дочерей своих больше всего своего богатства

Людей купец ставил выше богатства, а для своих дочерей готов привести всё что те пожелают. Такое выражение любви нельзя назвать положительным, ведь несмотря на оставленный наказ «жить без него честно и смиренно», он попросту балует дочерей.

О том, почему младшую дочку любил больше всех

Ответом на это служит следующая строка:

…а меньшую дочь любил больше, потому что она была собой лучше всех и к нему ласковее

То, что она относилась к нему ласковее других дочерей свидетельствует о любви, которую купец чувствует и отвечает взаимностью. Отец видит в младшей – родственную душу. И эта связь очень действительно прослеживается в сказке. Купец – человек долга и чести. Он не только выполнил обещание, которое дал дочерям, но проявляет смирение и волю, – вспомните, ведь чудище отпустило его домой под «честное слово»:

Видя его правду, он (чудище –прим. ред.) и записи с него заручной не взял, а снял с своей руки золотой перстень и подал его честному купцу.

Сорвав аленький цветочек, и увидев, что совершил ошибку, купец кается и просит прощения у чудища. Это ли не христианское поведение?

Младшая дочь не столько телесное продолжение отца, сколько духовное, ведь предстаёт более совершенным человеком. Отсюда становится ясно, зачем автору образ благочестивого отца, ведь хороший плод не может быть от засохшего дерева.

Вспомните описания из житий святых, например, Сергия Радонежского, Иоанна Предтечи, в которых изображаются родители святых, как правило – это праведные люди, или, даже – святые.

Как раскрывается образ дочерей. Значение заветных подарков

Старшие дочки изображены антиподами младшей, и, скорее представляют собою продолжение умершей матери, которая, видимо, не отличалась добродетелью. Однако такое положение вещей свидетельствует и о недостатке материнской любви, а отец, как сказано в начале сказке, любил больше младшую.

Недостаток любви компенсировался в старших дочерях развитием отрицательных качеств.

Какими пороками поражены сёстры видно по тем подаркам, которые те заказали отцу. Эпизод в сказке с заветными желаниями не случаен. Купец дал дочкам три дня на выбор подарков. И те думали три дня и три ночи, что свидетельствует о решениях, принятых за это время, как взвешенных и обдуманных. Через выбор заветного подарка, дочери обнаруживают внутренний мир, показывают что у них на душе.

Зеркальце как символ тщеславного и себялюбивого человека

И действительно, загаданные подарки глубоко символичны. Старшая загадала золотой венец, что символизирует неудовлетворённую жажду власти. Средняя загадала «тувалет из хрусталю восточного» или, другими, словами зеркальце. Конечно же, эта вещь символизирует страсть тщеславия и самовлюблённости. Стоит только удивиться, почему отец исполняет такие прихоти дочек. Но и ответ будет прост: слепая отцовская любовь.

Младшая загадала «аленький цветочек, которого не было краше на белом свете». Не просто цветок, а самый красивый. Заметьте, не вещь или украшение для удовлетворения желаний, а то, чем любуются! Созерцание красоты для неё важнее прочего. Что это как не внутреннее желание обрести истину. В творениях Святых Отцов истиною Красотою называют самого Бога.

Дионисий Ареопагит писал:

«Бог – это единственная постоянная и вечная Красота, то есть то, что, в качестве Красоты, не преходит и не изменяется».

Прекрасное… всех к Себе зовет, отчего и называется красотой, и потому что Оно все во всем сводит в тождество».

Младшая дочь ставит небесное выше земного, невольно показывая стремления души: к вечному, неземному. Через совершенное создание Творца, она хочет приобщиться к истине.

О том, как купец искал аленький цветочек

Если подарки для старших дочерей купец нашёл относительно легко, то добыть аленький цветочек пришлось, преодолевая преграды в виде разбойников и дремучего леса. Когда купец окончательно сбился с пути и оказался в тёмном лесу, тем не менее понимал – нужно идти только вперед:

Поворотил он назад-нельзя идти; направо, налево-нельзя идти; сунулся вперёд – дорога торная.

Торная дорога или по-другому проторенная, т. е. гладкая. В православном учении нередко жизненный путь сравнивается с узкой дорогой. Каким бы тяжёлым ни был наш путь, воспринимать его нужно как крест, который нельзя поменять, нельзя сворачивать ни вправо ни влево. Тот кого распяли, указал единственный и верный путь. Вот и в сказке, прямая и проторенная дорога в чащобах леса, аллегорически напоминает о необходимости держаться в жизни пути, указанного Христом. Посмотрите, как вознаграждается купец после трудной дороги: он попадает в невиданной красоты дворец, в котором исполняются все сущие желания. Здесь, думаю, аллюзии на Рай вполне понятны.

Так ли страшен зверь

В морском чудище не наблюдаем ничего ужасного, кроме внешности. Больше этот зверь лесной поведением напоминает щедрого хозяина, а в сцене с вырванным аленьким цветочком – справедливого судью. После того как купец сорвал аленький цветочек, чудище предложило честный уговор: либо тот погибнет, либо одна из дочерей добровольно спасет его.

При возвращении отца старшие дочери не заметили печали на его лице, но младшая, по родству душевного слада почувствовала скорбь. Дочь хотела, чтобы он разделил печали и тем облегчил лежавший на сердце груз. Отец не выдержал и рассказал случившееся дочери и, что важно, заплакал, признав бессилие. Но дочь правильно восприняла речи отца, поняв, что это испытание выпало ей. Уповая на жалостливость зверя, она успокаивает отца, добровольно согласившись пойти к чудищу. Этот эпизод показывает, что дочка, с духовной точки зрения, превзошла отца, решившись положить душу за него.

Через такое испытание младшая дочь раскрывает добродетель, ведь она не пожалела жизни и согласилась спасти отца. На этом примере показано действие духовного закона: кто души своей не пожалеет, тот её спасёт.

О том, как младшая дочка смогла полюбить чудище морское

Добродетельный человек старается не сидеть без дела. Младшая дочка, оказавшись у чудища, не праздновала, а рукоделила. На примере такого, высоконравственного человека, автор показывает как рождается истинная любовь. Из контекста сказки понятно, что любовь усилием берется и не каждый обретет её.

У зверя во дворце побывали и другие девицы, но ни одна из них не полюбила его, несмотря на богатство и проявленную заботу.

Что позволило девице полюбить страшного зверя? Доброе сердце и готовность ко всему относится со смирением. Дочка называла его господином, т. е. правильно оценивала свое положение, не превозносясь, а выражая благодарность за доброту и заботу.

Девица, конечно же, не сразу полюбила чудовище и никакой жалости к нему не испытывала как интерпретируют некоторые современные и иностранные обработки сказки. Дело в том, что смирившись с участью вынужденной гостьи, она приготовилась принять любые условия морского чудища, воспринимая того как хозяина её жизни. Чувствуя благорасположение, она стремилась узнать его поближе и привыкнуть к внешним недостаткам. Сначала свыклась с его страшным голосом, потом и с внешностью, хотя давалось это не без усилий:

Со страхом своим совладала и виду, что испугалася, не показала, и скоро слова его ласковые и приветливые, речи умные и разумные стала слушать она и заслушалась, и стало у ней на сердце радостно.

Младшая дочка заставила сердце работать, что позволило увидеть скрытую за внешним уродством человеческую душу морского зверя. И, в конце концов, она полюбила того.

Любовь – это не то чувство, которое вдруг приходит, а потом исчезает. Любовь требует постоянной работы, а те чувства, которые принято называть любовью, лишь предтеча истинной любви. Вот и в сказке изображена не та чувственная любовь, а та любовь, которая развивается постепенно и дается с упорством и трудом.

Зависть сестёр

Что подтолкнуло старших дочерей к желанию погубить сестру? Конечно же, зависть. В начале сказки уже дано представление о моральном облике сестер, которые страдают тщеславием и гордыней. Если младшая, имея добрые помыслы, смогла к концу сказки духовно вырасти, заслужив истинную любовь, то старшие сестры, действуя по страсти, замыслили грех убийства. Таким образом, грех зависти потянул еще больший грех.

Что воскресило лесного зверя

После коварного поступка сестер, казалось бы, счастье младшей дочки невозможно. Но как часто происходит в сказках (например, в сказке ) истинная добродетель спасает и даже воскрешает героев. Если Иванушка спасает сестрицу из пруда благодаря вере, то младшая дочь в «Аленьком цветочке» возвращает суженого к жизни благодаря той любви, до которой сумела вырасти.

Выводы и современное восприятие

Количество литературных, мультипликационных и видео- обработок сказки «Аленький цветочек» равняется количеству сюжетных и смысловых интерпретаций. Нельзя сказать, что одна лучше, другая хуже. Каждое произведение (и мультфильм, и фильм, и художественная обработка) несет смысловой контекст.

Например в советском мультфильме отец изображен положительным персонажем, но с явными признаками тщеславия и гордыни, никакого смирения перед чудищем не проявляет. Слова с молитвенным обращением или упованием Богу убраны полностью.

Но в анимационном плане мультфильм смотрится приятно.

Из разбора сказки узнали, следующее:

– истинная любовь стяжается через внутреннюю работу,

– относись к ближнему со смирением и открытым сердцем,

– любовь больше чем просто чувство,

– иди путём прямым, не сворачивай

– хороший плод бывает от хорошего дерева.

Если хотите узнать как стяжать любовь – читайте сказку в оригинальном изложении Сергея Аксакова.

Как правило, литературные сказки хоть и вымышлены, но созданы для того, чтобы донести до читателя какой-то смысл. Моей самой любимой сказкой является «Аленький цветочек». Купец в одиночку воспитал трех дочерей. Он обеспечивал их всем необходимым и две старшие сестры воспринимали это как что-то должное. Лишь младшая дочь ценила отцовскую заботу и пыталась как-то ему помочь.

Когда отец собирался в поездку, то спросил у дочерей что им привести. Старшие попросили украшения и наряды, а младшая аленький цветочек. В поисках цветка отец оказался в чудесном саду, где и сорвал его. Этот сад принадлежал странному существу, которое похоже, то ли на зверя, то ли на человека. Взамен цветку чудище попросило у купца его дочь.

Младшая дочь поняла, что с отцом происходит что-то странное и отправилась к чудищу. Сначала она не видела его, но со временем прониклась к нему симпатией. Хоть сказка вымышленная, но автор доводит до читателя определенный смысл. Во-первых, нужно ценить и беречь родителей. Во-вторых, внешняя красота ничего не значит, гораздо важнее красота души. Это произведение учит ценить в людях доброту, искренность, заботу и, конечно же, любовь. Сказка учит различать добро и зло, а также с пониманием и состраданием относиться к людям.

Сказка Аленький цветочек была написана Аксаковым в качестве приложения к автобиографии «Детские годы Багрова-внука» и носила название «Аленький цветочек. (Сказка ключницы Пелагеи)». Произведение представляет собой литературную вариацию сюжета «Красавица и чудовище».

Любимая дочь купца, попросила отца привезти из дальних странствий заморскую диковинку «Аленький цветочек». Отец сорвал цветок в саду у чудища и в расплату за это, его дочери пришлось отправится жить к страшному мохнатому зверю. Девушка полюбила чудовище, тем самым развеяв волшебные чары и оказалось что чудище это прекрасный принц.

Читать Сказку Аленький цветочек

В некиим царстве, в некиим государстве жил-был богатый купец, именитый человек.

Много у него было всякого богатства, дорогих товаров заморских, жемчуга, драгоценных камениев, золотой и серебряной казны; и было у того купца три дочери, все три красавицы писаные, а меньшая лучше всех; и любил он дочерей своих больше всего своего богатства, жемчугов, драгоценных камениев, золотой и серебряной казны-по той причине, что он был вдовец, и любить ему было некого; любил он старших дочерей, а меньшую дочь любил больше, потому что она была собой лучше всех и к нему ласковее.

Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море, за тридевять земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство, и говорит он своим любезным дочерям:

— Дочери мои милые, дочери мои хорошие, дочери мои пригожие, еду я по своим купецким делам за тридевять земель, в тридевятое царство, тридесятое государство, и мало ли, много ли времени проезжу — не ведаю, и наказываю я вам жить без меня честно и смирно, и коли вы будете жить без меня честно и смирно, то привезу вам такие гостинцы, каких вы сами захотите, и даю я вам сроку думать на три дня, и тогда вы мне скажете, каких гостинцев вам хочется.

Думали они три дня и три ночи, и пришли к своему родителю, и стал он их спрашивать, каких гостинцев желают. Старшая дочь поклонилась отцу в ноги, да и говорит ему первая:

— Государь ты мой батюшка родимый! Не вози ты мне золотой и серебряной парчи, ни мехов чёрного соболя, ни жемчуга бурмицкого1, а привези ты мне золотой венец из камениев самоцветных, и чтоб был от них такой свет, как от месяца полного, как от солнца красного, и чтоб было от него светло в тёмную ночь, как среди дня белого.

Честной купец призадумался и сказал потом:

— Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, привезу я тебе таковой венец; знаю за морем такого человека, который достанет мне таковой венец; а и есть он у одной королевишны заморской, а и спрятан он в кладовой каменной, а и стоит та кладовая в каменной горе, глубиной на три сажени, за тремя дверьми железными, за тремя замками немецкими. Работа будет немалая: да для моей казны супротивного нет.

Поклонилась ему в ноги дочь середняя и говорит:

— Государь ты мой батюшка родимый! Не вози ты мне золотой и серебряной парчи, ни чёрных мехов соболя сибирского, ни ожерелья жемчуга бурмицкого, ни золота венца самоцветного, а привези ты мне тувалет из хрусталю восточного, цельного, беспорочного, чтобы, глядя в него, видела я всю красоту поднебесную и чтоб, смотрясь в него, я не старилась и красота б моя девичья прибавлялася.

Призадумался честной купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей таковые слова:

— Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальный тувалет; а и есть он у дочери короля персидского, молодой королевишны, красоты несказанной, неописанной и негаданной; и схоронен тот тувалет в терему каменном, высоком, и стоит он на горе каменной, вышина той горы в триста сажен, за семью дверьми железными, за семью замками немецкими, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по воину персидскому и день и ночь, с саблею наголо булатною, и ключи от тех дверей железных носит королевишна на поясе. Знаю я за морем такого человека, и достанет он мне таковой тувалет. Потяжелее твоя работа сестриной, да для моей казны супротивного нет.

Поклонилась в ноги отцу меньшая дочь и говорит таково слово:

— Государь ты мой батюшка родимый! Не вози ты мне золотой и серебряной парчи, ни чёрных соболей сибирских, ни ожерелья бурмицкого, ни венца самоцветного, ни тувалета хрустального, а привези ты мне аленький цветочек, которого бы не было краше на белом свете.

Призадумался честной купец крепче прежнего. Мало ли, много ли времени он думал, доподлинно сказать не могу; надумавшись, он целует, ласкает, приголубливает свою меньшую дочь, любимую, и говорит таковые слова:

— Ну, задала ты мне работу потяжеле сестриных; коли знаешь, что искать, то как не сыскать, а как найти то, чего сам не знаешь? Аленький цветочек не хитро найти, да как же узнать мне, что краше его нет на белом свете? Буду стараться, а на гостинце не взыщи.

И отпустил он дочерей своих, хороших, пригожих, в их терема девичьи. Стал он собираться в путь, в дороженьку, в дальние края заморские. Долго ли, много ли он собирался, я не знаю и не ведаю: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Поехал он в путь, в дороженьку.

Вот ездит честной купец по чужим сторонам заморским, по королевствам невиданным; продаёт он свои товары втридорога, покупает чужие втридешева; он меняет товар на товар и того сходней, со придачею серебра да золота; золотой казной корабли нагружает да домой посылает. Отыскал он заветный гостинец для своей старшей дочери: венец с камнями самоцветными, а от них светло в тёмную ночь, как бы в белый день. Отыскал заветный гостинец и для своей средней дочери: тувалет хрустальный, а в нём видна вся красота поднебесная, и, смотрясь в него, девичья красота не стареется, а прибавляется. Не может он только найти заветного гостинца для меньшой, любимой дочери — аленького цветочка, краше которого не было бы на белом свете.

Находил он во садах царских, королевских и султановых много аленьких цветочков такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером написать; да никто ему поруки не даёт, что краше того цветка нет на белом свете; да и сам он того не думает. Вот едет он путём-дорогою со своими слугами верными по пескам сыпучим, по лесам дремучим, и, откуда ни возьмись, налетели на него разбойники, бусурманские, турецкие да индейские, и, увидя беду неминучую, бросает честной купец свои караваны богатые со прислугою своей верною и бежит в тёмные леса. «Пусть-де меня растерзают звери лютые, чем попасться мне в руки разбойничьи, поганые и доживать свой век в плену, во неволе».

Бродит он по тому лесу дремучему, непроездному, непроходному, и что дальше идёт, то дорога лучше становится, словно деревья перед ним расступаются, а часты кусты раздвигаются. Смотрит назад — руки не просунуть, смотрит направо — пни да колоды, зайцу косому не проскочить, смотрит налево — а и хуже того. Дивуется честной купец, думает не придумает, что с ним за чудо совершается, а сам всё идёт да идёт: у него под ногами дорога торная. Идёт он день от утра до вечера, не слышит он рёву звериного, ни шипения змеиного, ни крику совиного, ни голоса птичьего: ровно около него всё повымерло. Вот пришла и тёмная ночь; кругом его хоть глаз выколи, а у него под ногами светлёхонько. Вот идёт он, почитай, до полуночи и стал видеть впереди будто зарево, и подумал он: «Видно, лес горит, так зачем же мне туда идти на верную смерть, неминучую?»

Поворотил он назад-нельзя идти; направо, налево-нельзя идти; сунулся вперёд-дорога торная. «Дай постою на одном месте — может, зарево пойдёт в другую сторону, аль прочь от меня, аль потухнет совсем».

Вот и стал он, дожидается; да не тут-то было: зарево точно к нему навстречу идёт, и как будто около него светлее становится; думал он, думал и порешил идти вперёд. Двух смертей не бывать, а одной не миновать. Перекрестился купец и пошёл вперёд. Чем дальше идёт, тем светлее становится, и стало, почитай, как белый день, а не слышно шуму и треску пожарного. Выходит он под конец на поляну широкую, и посередь той поляны широкой стоит дом не дом, чертог не чертог, а дворец королевский или царский, весь в огне, в серебре и золоте и в каменьях самоцветных, весь горит и светит, а огня не видать; ровно солнышко красное, индо тяжело на него глазам смотреть. Все окошки во дворце растворены, и играет в нём музыка согласная, какой никогда он не слыхивал.

Входит он на широкий двор, в ворота широкие, растворенные; дорога пошла из белого мрамора, а по сторонам бьют фонтаны воды, высокие, большие и малые. Входит он во дворец по лестнице, устланной кармазинным сукном, со перилами позолоченными; вошёл в горницу — нет никого; в другую, в третью — нет никого; в пятую, десятую-нет никого; а убранство везде царское, неслыханное и невиданное: золото, серебро, хрустали восточные, кость слоновая и мамонтовая.

Дивится честной купец такому богатству несказанному, а вдвое того, что хозяина нет; не только хозяина, и прислуги нет; а музыка играет не смолкаючи; и подумал он в те поры про себя: «Всё хорошо, да есть нечего», — и вырос перед ним стол, убранный-разубранный: в посуде золотой да серебряной яства стоят сахарные, и вина заморские, и питья медвяные. Сел он за стол без сумления: напился, наелся досыта, потому что не ел сутки целые; кушанье такое, что и сказать нельзя-того и гляди, что язык проглотишь, а он, по лесам и пескам ходючи, крепко проголодался; встал он из-за стола, а поклониться некому и сказать спасибо за хлеб за соль некому. Не успел он встать да оглянуться, а стола с кушаньем как не бывало, а музыка играет не умолкаючи.

Дивуется честной купец такому чуду чудному и такому диву дивному, и ходит он по палатам изукрашенным да любуется, а сам думает: «Хорошо бы теперь соснуть да всхрапнуть», — и видит, стоит перед ним кровать резная, из чистого золота, на ножках хрустальных, с пологом серебряным, с бахромою и кистями жемчужными; пуховик на ней, как гора, лежит, пуху мягкого, лебяжьего.

Дивится купец такому чуду новому, новому и чудному; ложится он на высокую кровать, задёргивает полог серебряный и видит, что он тонок и мягок, будто шёлковый. Стало в палате темно, ровно в сумерки, и музыка играет будто издали, и подумал он: «Ах, кабы мне дочерей хоть во сне увидать!»-и заснул в ту же минуточку.

Просыпается купец, а солнце уже взошло выше дерева стоячего. Проснулся купец, а вдруг опомниться не может: всю ночь видел он во сне дочерей своих любезных, хороших и пригожих, и видел он дочерей своих старших: старшую и середнюю, что они веселым-веселёхоньки, а печальна одна дочь меньшая, любимая; что у старшей и середней дочери есть женихи богатые и что собираются они выйти замуж, не дождавшись его благословения отцовского; меньшая же дочь, любимая, красавица писаная, о женихах и слышать не хочет, покуда не воротится её родимый батюшка. И стало у него на душе и радостно и нерадостно.

Встал он со кровати высокой, платье ему всё приготовлено, и фонтан воды бьёт в чашу хрустальную; он одевается, умывается и уж новому чуду не дивуется: чай и кофей на столе стоят, и при них закуска сахарная. Помолившись богу, он накушался и стал он опять по палатам ходить, чтоб опять на них полюбоваться при свете солнышка красного. Всё показалось ему лучше вчерашнего. Вот видит он в окна растворенные, что кругом дворца разведены сады диковинные, плодовитые, и цветы цветут красоты неописанной. Захотелось ему по тем садам прогулятися.

Сходит он по другой лестнице, из мрамора зелёного, из малахита медного, с перилами позолоченными, сходит прямо в зелены сады. Гуляет он и любуется: на деревьях висят плоды спелые, румяные, сами в рот так и просятся; индо, глядя на них, слюнки текут; цветы цветут распрекрасные, махровые, пахучие, всякими красками расписанные, птицы летают невиданные: словно по бархату зелёному и пунцовому золотом и серебром выложенные, песни поют райские; фонтаны воды бьют высокие, индо глядеть на их вышину — голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи родниковые по колодам хрустальным.

Ходит честной купец, дивуется; на все такие диковинки глаза у него разбежалися, и не знает он, на что смотреть и кого слушать. Ходил он так много ли, мало ли времени — неведомо: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. И вдруг видит он, на пригорочке зелёном цветёт цветок цвету алого, красоты невиданной и неслыханной, что ни в сказке сказать, ни пером написать. У честного купца дух занимается, подходит он ко тому цветку; запах от цветка по всему саду ровно струя бежит; затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом радостным:

— Вот аленький цветочек, какого нет краше на белом свете, о каком просила меня дочь меньшая, любимая.

И, проговорив таковы слова, он подошёл и сорвал аленький цветочек. В ту же минуту, безо всяких туч, блеснула молния и ударил гром, индо земля зашаталась под ногами-и вырос, как будто из-под земли, перед купцом: зверь не зверь, человек не человек, а так какое-то чудище, страшное и мохнатое, и заревел он голосом диким:

— Что ты сделал? Как ты посмел сорвать в моём саду мой заповедный, любимый цветок? Я хранил его паче зеницы ока моего и всякий день утешался, на него глядючи, а ты лишил меня всей утехи в моей жизни. Я хозяин дворца и сада, я принял тебя, как дорогого гостя и званого, накормил, напоил и спать уложил, а ты эдак-то заплатил за моё добро? Знай же свою участь горькую: умереть тебе за свою вину смертью безвременною!..

— Умереть тебе смертью безвременною!

У честного купца от страха зуб на зуб не приходил; он оглянулся кругом и видит, что со всех сторон, из-под каждого дерева и кустика, из воды, из земли лезет к нему сила нечистая и несметная, всё страшилища безобразные.

Он упал на колени перед наибольшим хозяином, чудищем мохнатым, и возговорил голосом жалобным:

— Ох ты, господин честной, зверь лесной, чудо морское: как величать тебя — не знаю, не ведаю! Не погуби ты души моей христианской за мою дерзость безвинную, не прикажи меня рубить и казнить, прикажи слово вымолвить. А есть у меня три дочери, три дочери-красавицы, хорошие и пригожие; обещал я им по гостинцу привезти: старшей дочери — самоцветный венец, средней дочери — тувалет хрустальный, а меньшой дочери — аленький цветочек, какого бы не было краше на белом свете. Старшим дочерям гостинцы я сыскал, а меньшой дочери гостинца отыскать не мог; увидал я такой гостинец у тебя в саду — аленький цветочек, какого краше нет на белом свете, и подумал я, что такому хозяину богатому-богатому, славному и могучему не будет жалко цветочка аленького, о каком просила моя меньшая дочь, любимая. Каюсь я в своей вине перед твоим величеством. Ты прости мне, неразумному и глупому, отпусти меня к моим дочерям родимым и подари мне цветочек аленький для гостинца моей меньшой, любимой дочери. Заплачу я тебе казны золотой, что потребуешь.

Раздался по лесу хохот, словно гром загремел, и говорит купцу зверь лесной, чудо морское:

— Не надо мне твоей золотой казны: мне своей девать некуда. Нет тебе от меня никакой милости, и разорвут тебя мои слуги верные на куски, на части мелкие. Есть одно для тебя спасенье. Я отпущу тебя домой невредимого, награжу казной несчётною, подарю цветочек аленький, коли дашь ты мне слово честное купецкое и запись своей руки, что пришлёшь заместо себя одну из дочерей своих, хороших, пригожих; я обиды ей никакой не сделаю, а и будет она жить у меня в чести и приволье, как сам ты жил во дворце моём. Стало скучно мне жить одному, и хочу я залучить себе товарища.

Так и пал купец на сыру землю, горючими слезами обливается; а и взглянет он на зверя лесного, на чудо морское, а и вспомнит он своих дочерей, хороших, пригожих, а и пуще того завопит истошным голосом: больно страшен был лесной зверь, чудо морское.

Много времени честной купец убивается и слезами обливается, и возговорит он голосом жалобным:

— Господин честной, зверь лесной, чудо морское! А и как мне быть, коли дочери мои, хорошие и пригожие, по своей воле не захотят ехать к тебе? Не связать же мне им руки и ноги да насильно прислать? Да и каким путём до тебя доехать? Я ехал к тебе ровно два года, а по каким местам, по каким путям, я не ведаю.

Возговорит купцу зверь лесной, чудо морское:

— Не хочу я невольницы, пусть приедет твоя дочь сюда по любви к тебе, своей волею и хотением; а коли дочери твои не поедут по своей воле и хотению, то сам приезжай, и велю я казнить тебя смертью лютою. А как приехать ко мне — не твоя беда; дам я тебе перстень с руки моей: кто наденет его на правый мизинец, тот очутится там, где пожелает, во единое ока мгновение. Сроку тебе даю дома пробыть три дня и три ночи.

Думал, думал купец думу крепкую и придумал так: «Лучше мне с дочерьми повидаться, дать им своё родительское благословение, и коли они избавить меня от смерти не захотят, то приготовиться к смерти по долгу христианскому и воротиться к лесному зверю, чуду морскому». Фальши у него на уме не было, а потому он рассказал, что у него было на мыслях. Зверь лесной, чудо морское, и без того их знал; видя его правду, он и записи с него заручной не взял, а снял с своей руки золотой перстень и подал его честному купцу.

И только честной купец успел надеть его на правый мизинец, как очутился он в воротах своего широкого двора; в ту пору в те же ворота въезжали его караваны богатые с прислугою верною, и привезли они казны и товаров втрое противу прежнего. Поднялся в доме шум и гвалт, повскакали дочери из-за пялец своих, а вышивали они серебром и золотом ширинки шелковые; почали они отца целовать, миловать и разными ласковыми именами называть, и две старшие сестры лебезят пуще меньшой сестры. Видят они, что отец как-то нерадостен и что есть у него на сердце печаль потаённая. Стали старшие дочери его допрашивать, не потерял ли он своего богатства великого; меньшая же дочь о богатстве не думает, и говорит она своему родителю:

— Мне богатства твои не надобны; богатство — дело наживное, а открой ты мне своё горе сердешное.

И возговорит тогда честной купец своим дочерям родимым, хорошим и пригожим:

— Не потерял я своего богатства великого, а нажил казны втрое-вчетверо; а есть у меня другая печаль, и скажу вам об ней завтрашний день, а сегодня будем веселитися.

Приказал он принести сундуки дорожные, железом окованные; доставал он старшей дочери золотой венец, золота аравийского, на огне не горит, в воде не ржавеет, со камнями самоцветными; достаёт гостинец середней дочери, тувалет хрусталю восточного; достаёт гостинец меньшой дочери, золотой кувшин с цветочком аленьким. Старшие дочери от радости рехнулися, унесли свои гостинцы в терема высокие и там, на просторе, ими досыта потешалися. Только дочь меньшая, любимая, увидав цветочек аленький, затряслась вся и заплакала, точно в сердце её что ужалило.

Как возговорит к ней отец таковы речи:

— Что же, дочь моя милая, любимая, не берёшь ты своего цветка желанного? Краше его нет на белом свете!

Взяла дочь меньшая цветочек аленький ровно нехотя, целует руки отцовы, а сама плачет горючими слезами. Скоро прибежали дочери старшие, попытали они гостинцы отцовские и не могут опомниться от радости. Тогда сели все они за столы дубовые, за скатерти браные, за яства сахарные, за питья медвяные; стали есть, пить, прохлаждаться, ласковыми речами утешаться.

Ввечеру гости понаехали, и стал дом у купца полнёхонек дорогих гостей, сродников, угодников, прихлебателей. До полуночи беседа продолжалася, и таков был вечерний пир, какого честной купец у себя в дому не видывал, и откуда что бралось, не мог догадаться он, да и все тому дивовалися: и посуды золотой-серебряной и кушаний диковинных, каких никогда в дому не видывали.

Заутра позвал к себе купец старшую дочь, рассказал ей всё, что с ним приключилося, всё от слова до слова, и спросил, хочет ли она избавить его от смерти лютой и поехать жить к зверю лесному, к чуду морскому.

Старшая дочь наотрез отказалася и говорит:

Позвал честной купец к себе другую дочь, середнюю, рассказал ей всё, что с ним приключилося, всё от слова до слова, и спросил: хочет ли она избавить его от смерти лютой и поехать жить к зверю лесному, чуду морскому.

Середняя дочь наотрез отказалася и говорит:

— Пусть та дочь и выручает отца, для кого он доставал аленький цветочек.

Позвал честной купец меньшую дочь и стал ей всё рассказывать, всё от слова до слова, и не успел кончить речи своей, как стала перед ним на колени дочь меньшая, любимая, и сказала:

— Благослови меня, государь мой батюшка родимый: я поеду к зверю лесному, чуду морскому, и стану жить у него. Для меня достал ты аленький цветочек, мне и надо выручить тебя.

Залился слезами честной купец, обнял он свою меньшую дочь, любимую, и говорит ей таковые слова:

— Дочь моя милая, хорошая, пригожая, меньшая и любимая! Да будет над тобою моё благословение родительское, что выручаешь ты своего отца от смерти лютой и по доброй воле своей и хотению идёшь на житьё противное к страшному зверю лесному, чуду морскому. Будешь жить ты у него во дворце, в богатстве и приволье великом; да где тот дворец — никто не знает, не ведает, и нет к нему дороги ни конному, ни пешему, ни зверю прыскучему, ни птице перелётной. Не будет нам от тебя ни слуха, ни весточки, а тебе об нас и подавно. И как мне доживать мой горький век, лица твоего не видаючи, ласковых речей твоих не слыхаючи? Расстаюсь я с тобою на веки вечные, ровно тебя живую в землю хороню.

И возговорит отцу дочь меньшая, любимая:

— Не плачь, не тоскуй, государь мой батюшка родимый: житьё моё будет богатое, привольное; зверя лесного, чуда морского, я не испугаюся, буду служить ему верою и правдою, исполнять его волю господскую, а может, он надо мной и сжалится. Не оплакивай ты меня живую, словно мёртвую: может, бог даст, я и вернусь к тебе.

Плачет, рыдает честной купец, таковыми речами не утешается.

Прибегают сестры старшие, большая и середняя, подняли плач по всему дому: вишь, больно им жалко меньшой сестры, любимой; а меньшая сестра и виду печального не кажет, не плачет, не охает и в дальний путь неведомый собирается. И берёт с собою цветочек аленький во кувшине позолоченном

Прошёл третий день и третья ночь, пришла пора расставаться честному купцу, расставаться с дочерью меньшою, любимою; он целует, милует её, горючими слезами обливает и кладёт на неё крестное благословение своё родительское. Вынимает он перстень зверя лесного, чуда морского из ларца кованого, надевает перстень на правый мизинец меньшой, любимой дочери — и не стало её в ту же минуточку со всеми её пожитками.

Очутилась она во дворце зверя лесного, чуда морского, во палатах высоких, каменных, на кровати из резного золота со ножками хрустальными, на пуховике пуха лебяжьего, покрытом золотой камкой, ровно она и с места не сходила, ровно она целый век тут жила, ровно легла почивать да проснулася. Заиграла музыка согласная, какой отродясь она не слыхивала.

Встала она со постели пуховой и видит, что все её пожитки и цветочек аленький в кувшине позолоченном тут же стоят, раскладены и расставлены на столах зелёных малахита медного, и что в той палате много добра и скарба всякого, есть на чём посидеть-полежать, есть во что приодеться, есть во что посмотреться. И была одна стена вся зеркальная, а другая стена золочёная, а третья стена вся серебряная, а четвёртая стена из кости слоновой и мамонтовой, самоцветными яхонтами вся разубранная; и подумала она: «Должно быть, это моя опочивальня».

Захотелось ей осмотреть весь дворец, и пошла она осматривать все его палаты высокие, и ходила она немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец, государь её батюшка родимый. Взяла она из кувшина золочёного любимый цветочек аленький, сошла она в зелены сады, и запели ей птицы свои песни райские, а деревья, кусты и цветы замахали своими верхушками и ровно перед ней преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые, и нашла она то место высокое, пригорок муравчатый, на котором сорвал честной купец цветочек аленький, краше которого нет на белом свете. И вынула она тот аленький цветочек из кувшина золочёного и хотела посадить на место прежнее; но сам он вылетел из рук её и прирос к стеблю прежнему и расцвёл краше прежнего.

Подивилася она такому чуду чудному, диву дивному, порадовалась своему цветочку аленькому, заветному и пошла назад в палаты свои дворцовые, и в одной из них стоит стол накрыт, и только она подумала: «Видно, зверь лесной, чудо морское, на меня не гневается, и будет он ко мне господин милостивый»,-как на белой мраморной стене появилися словеса огненные:

«Не господин я твой, а послушный раб. Ты моя госпожа, и всё, что тебе пожелается, всё, что тебе на ум придёт, исполнять я буду с охотою».

Прочитала она словеса огненные, и пропали они со стены белой мраморной, как будто их никогда не бывало там. И вспало ей на мысли написать письмо к своему родителю и дать ему о себе весточку. Не успела она о том подумать, как видит она, перед нею бумага лежит, золотое перо со чернильницей. Пишет она письмо к своему батюшке родимому и сестрицам своим любезным:

«Не плачьте обо мне, не горюйте, я живу во дворце у зверя лесного, чуда морского, как королевишна; самого его не вижу и не слышу, а пишет он ко мне на стене беломраморной словесами огненными; и знает он всё, что у меня на мысли, и в ту же минуту всё исполняет, и не хочет он называться господином моим, а меня называет госпожой своей».

Не успела она письмо написать и печатью припечатать, как пропало письмо из рук и из глаз её, словно его тут и не было. Заиграла музыка пуще прежнего, на столе явились яства сахарные, питья медвяные, вся посуда золота червонного. Села она за стол веселёхонька, хотя сроду не обедала одна-одинёшенька; ела она, пила, прохлаждалася, музыкою забавлялася. После обеда, накушавшись, она опочивать легла; заиграла музыка потише и подальше — по той причине, чтоб ей спать не мешать.

После сна встала она веселёшенька и пошла опять гулять по садам зелёным, потому что не успела она до обеда обходить и половины их, наглядеться на все их диковинки. Все деревья, кусты и цветы перед ней преклонялися, а спелые плоды — груши, персики и наливные яблочки — сами в рот лезли. Походив время немалое, почитай вплоть до вечера, воротилась она во свои палаты высокие, и видит она: стол накрыт, и на столе яства стоят сахарные и питья медвяные, и все отменные.

После ужина вошла она в ту палату беломраморную, где читала она на стене словеса огненные, и видит она на той же стене опять такие же словеса огненные:

«Довольна ли госпожа моя своими садами и палатами, угощеньем и прислугою?»

— Не зови ты меня госпожой своей, а будь ты всегда мой добрый господин, ласковый и милостивый. Я из воли твоей никогда не выступлю. Благодарствую тебе за всё твоё угощение. Лучше твоих палат высоких и твоих зелёных садов не найти на белом свете: то и как же мне довольною не быть? Я отродясь таких чудес не видывала. Я от такого дива ещё в себя не приду, только боюсь я почивать одна; во всех твоих палатах высоких нет ни души человеческой.

Появилися на стене словеса огненные:

«Не бойся, моя госпожа прекрасная: не будешь ты почивать одна, дожидается тебя твоя девушка сенная, верная и любимая; и много в палатах душ человеческих, а только ты их не видишь и не слышишь, и все они вместе со мною берегут тебя и день и ночь: не дадим мы на тебя ветру подуть, не дадим и пылинке сесть».

И пошла почивать в опочивальню свою молодая дочь купецкая, красавица писаная, и видит: стоит у кровати её девушка сенная, верная и любимая, и стоит она чуть от страха жива; и обрадовалась она госпоже своей и целует её руки белые, обнимает её ноги резвые. Госпожа была ей также рада, принялась её расспрашивать про батюшку родимого, про сестриц своих старших и про всю свою прислугу девичью; после того принялась сама рассказывать, что с нею в это время приключилося; так и не спали они до белой зари.

Так и стала жить да поживать молодая дочь купецкая, красавица писаная. Всякий день ей готовы наряды новые, богатые, и убранства такие, что цены им нет, ни в сказке сказать, ни пером написать; всякий день угощения и веселья новые, отменные: катанье, гулянье с музыкой на колесницах без коней и упряжи по тёмным лесам, а те леса перед ней расступалися и дорогу давали ей широкую, широкую и гладкую. И стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом; стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему хозяину ласковому, а и тому лесному зверю, чуду морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить в залу беломраморную, говорить речи ласковые своему хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.

Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая дочь купецкая, красавица писаная; ничему она уже не дивуется, ничего не пугается; служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают, в музыку играют и все её повеления исполняют. И возлюбляла она своего господина милостивого день ото дня, и видела она, что недаром он зовёт её госпожой своей и что любит он её пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушати, захотелось с ним разговор повести, не ходя в палату беломраморную, не читая словесов огненных.

Стала она его о том молить и просить, да зверь лесной, чудо морское, не скоро на её просьбу соглашается, испугать её своим голосом опасается; упросила, умолила она своего хозяина ласкового, и не мог он ей супротивным быть, и написал он ей в последний раз на стене беломраморной словесами огненными:

«Приходи сегодня во зелёный сад, сядь во свою беседку любимую, листьями, ветками, цветами заплетённую, и скажи так: «Говори со мной, мой верный раб».

И мало спустя времечка, побежала молода дочь купецкая, красавица писаная, во сады зелёные, входила во беседку свою любимую, листьями, ветками, цветами заплетённую, и садилась на скамью парчовую; и говорит она задыхаючись, бьётся сердечко у ней, как у пташки пойманной, говорит таковые слова:

— Не бойся ты, господин мой добрый, ласковый, испугать меня своим голосом: после всех твоих милостей не убоюся я и рёва звериного; говори со мной не опасаючись.

И услышала она, ровно кто вздохнул за беседкою, и раздался голос страшный, дикий и зычный, хриплый и сиплый, да и то говорил он ещё вполголоса. Вздрогнула сначала молодая дочь купецкая, красавица писаная, услыхав голос зверя лесного, чуда морского, только со страхом своим совладала и виду, что испугалася, не показала, и скоро слова его ласковые и приветливые, речи умные и разумные стала слушать она и заслушалась, и стало у ней на сердце радостно.

С той поры, с того времечка пошли у них разговоры, почитай, целый день — во зелёном саду на гуляньях, во тёмных лесах на катаньях и во всех палатах высоких. Только спросит молода дочь купецкая, красавица писаная:

— Здесь ли ты, мой добрый, любимый господин?

Отвечает лесной зверь, чудо морское:

— Здесь, госпожа моя прекрасная, твой верный раб, неизменный друг.

Прошло мало ли, много ли времени: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — захотелось молодой дочери купецкой, красавице писаной, увидеть своими глазами зверя лесного, чуда морского, и стала она его о том просить и молить. Долго он на то не соглашается, испугать её опасается, да и был он такое страшилище, что ни в сказке сказать, ни пером написать; не только люди, звери дикие его завсегда устрашалися и в свои берлоги разбегалися. И говорит зверь лесной, чудо морское, таковые слова:

— Не проси, не моли ты меня, госпожа моя распрекрасная, красавица ненаглядная, чтобы показал я тебе своё лицо противное, своё тело безобразное. К голосу моему попривыкла ты; мы живём с тобой в дружбе, согласии, друг с другом, почитай, не разлучаемся, и любишь ты меня за мою любовь к тебе несказанную, а увидя меня, страшного и противного, возненавидишь ты меня, несчастного, прогонишь ты меня с глаз долой, а в разлуке с тобой я умру с тоски.

Не слушала таких речей молодая купецкая дочь, красавица писаная, и стала молить пуще прежнего, клясться, что никакого на свете страшилища не испугается и что не разлюбит она своего господина милостивого, и говорит ему таковые слова:

— Если ты стар человек — будь мне дедушка, если середович — будь мне дядюшка, если же молод ты — будь мне названый брат, и поколь я жива — будь мне сердечный друг.

Долго, долго лесной зверь, чудо морское, не поддавался на такие слова, да не мог просьбам и слезам своей красавицы супротивным быть, и говорит ей таково слово:

— Не могу я тебе супротивным быть по той причине, что люблю тебя пуще самого себя; исполню я твоё желание, хотя знаю, что погублю моё счастье и умру смертью безвременной. Приходи во зелёный сад в сумерки серые, когда сядет за лес солнышко красное, и скажи: «Покажись мне, верный друг!»-и покажу я тебе своё лицо противное, своё тело безобразное. А коли станет невмоготу тебе больше у меня оставаться, не хочу я твоей неволи и муки вечной: ты найдёшь в опочивальне своей, у себя под подушкою, мой золот-перстень. Надень его на правый мизинец — и очутишься ты у батюшки родимого и ничего обо мне николи не услышишь.

Не убоялась, не устрашилася, крепко на себя понадеялась молодая дочь купецкая, красавица писаная. В те поры, не мешкая ни минуточки, пошла она во зелёный сад дожидаться часу урочного, и когда пришли сумерки серые, опустилося за лес солнышко красное, проговорила она: «Покажись мне, мой верный друг!» — и показался ей издали зверь лесной, чудо морское: он прошёл только поперёк дороги и пропал в частых кустах, и не взвидела света молодая дочь купецкая, красавица писаная, всплеснула руками белыми, закричала истошным голосом и упала на дорогу без памяти. Да и страшен был зверь лесной, чудо морское: руки кривые, на руках ногти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый отверху донизу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза были совиные.

Полежавши долго ли, мало ли времени, опамятовалась молодая дочь купецкая, красавица писаная, и слышит: плачет кто-то возле неё, горючими слезами обливается и говорит голосом жалостным:

— Погубила ты меня, моя красавица возлюбленная, не видать мне больше твоего лица распрекрасного, не захочешь ты меня даже слышати, и пришло мне умереть смертью безвременною.

И стало ей жалко и совестно, и совладала она со своим страхом великим и со своим сердцем робким девичьим, и заговорила она голосом твёрдым:

— Нет, не бойся ничего, мой господин добрый и ласковый, не испугаюсь я больше твоего вида страшного, не разлучусь я с тобой, не забуду твоих милостей; покажись мне теперь же в своём виде давешнем: я только впервые испугалася.

Показался ей лесной зверь, чудо морское, в своём виде страшном, противном, безобразном, только близко подойти к ней не осмелился, сколько она ни звала его; гуляли они до ночи тёмной и вели беседы прежние, ласковые и разумные, и не чуяла никакого страха молодая дочь купецкая, красавица писаная. На другой день увидала она зверя лесного, чудо морское, при свете солнышка красного и, хотя сначала, разглядя его, испугалася, а виду не показала, и скоро страх её совсем прошёл.

Тут пошли у них беседы пуще прежнего: день-деньской, почитай, не разлучалися, за обедом и ужином яствами сахарными насыщалися, питьями медвяными прохлаждалися, гуляли по зелёным садам, без коней каталися по тёмным лесам.

И прошло тому немало времени: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Вот однажды и привиделось во сне молодой купецкой дочери, красавице писаной, что батюшка её нездоров лежит; и напала на неё тоска неусыпная, и увидал её в той тоске и слезах зверь лесной, чудо морское, и сильно закручинился и стал спрашивать, отчего она во тоске, во слезах? Рассказала она ему свой недобрый сон и стала просить у него позволения повидать своего батюшку родимого и сестриц своих любезных.

И возговорит к ней зверь лесной, чудо морское:

— И зачем тебе моё позволенье? Золот-перстень мой у тебя лежит, надень его на правый мизинец и очутишься в дому у батюшки родимого. Оставайся у него, пока не соскучишься, а и только я скажу тебе: коли ты ровно через три дня и три ночи не воротишься, то не будет меня на белом свете, и умру я тою же минутою по той причине, что люблю тебя больше, чем самого себя, и жить без тебя не могу.

Стала она заверять словами заветными и клятвами, что ровно за час до трёх дней и трёх ночей воротится во палаты его высокие.

Простилась она с хозяином своим ласковым и милостивым, надела на правый мизинец золот-перстень и очутилась на широком дворе честного купца, своего батюшки родимого. Идёт она на высокое крыльцо его палат каменных; набежала к ней прислуга и челядь дворовая, подняли шум и крик; прибежали сестрицы любезные и, увидевши её, диву дались красоте её девичьей и её наряду царскому, королевскому; подхватили её под руки белые и повели к батюшке родимому, а батюшка нездоров лежит, нездоров и нерадостен, день и ночь её вспоминаючи, горючими слезами обливаючись. И не вспомнился он от радости, увидавши свою дочь милую, хорошую, пригожую, меньшую, любимую, и дивился он красоте её девичьей, её наряду царскому, королевскому.

Долго они целовалися, миловалися, ласковыми речами утешалися. Рассказала она своему батюшке родимому и своим сестрам старшим, любезным, про своё житьё-бытьё у зверя лесного, чуда морского, всё от слова до слова, никакой крохи не скрываючи. И возвеселился честной купец её житью богатому, царскому, королевскому, и дивился, как она привыкла смотреть на своего хозяина страшного и не боится зверя лесного, чуда морского; сам он, об нём вспоминаючи, дрожкой дрожал. Сестрам же старшим, слушая про богатства несметные меньшой сестры и про власть её царскую над своим господином, словно над рабом своим, индо завистно стало.

День проходит, как единый час, другой день проходит, как минуточка, а на третий день стали уговаривать меньшую сестру сестры старшие, чтоб не ворочалась она к зверю лесному, чуду морскому. «Пусть-де околеет, туда и дорога ему…» И прогневалась на сестёр старших дорогая гостья, меньшая сестра, и сказала им таковы слова:

— Если я моему господину доброму и ласковому за все его милости и любовь горячую, несказанную заплачу его смертью лютою, то не буду я стоить того, чтобы мне на белом свете жить, и стоит меня тогда отдать диким зверям на растерзание.

И отец её, честной купец, похвалил её за такие речи хорошие, и было положено, чтобы до срока ровно за час воротилась к зверю лесному, чуду морскому, дочь хорошая, пригожая, меньшая, любимая. А сестрам то в досаду было, и задумали они дело хитрое, дело хитрое и недоброе: взяли они да все часы в доме целым часом назад поставили, и не ведал того честной купец и вся его прислуга верная, челядь дворовая.

И, когда пришёл настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подмывать её, и смотрит она то и дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а всё рано ей пускаться в дальний путь. А сестры с ней разговаривают, о том о сём расспрашивают, позадерживают. Однако сердце её не вытерпело; простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимым, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою, и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот-перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высоких зверя лесного, чуда морского; и, дивуючись, что он её не встречает, закричала она громким голосом:

— Где же ты, мой добрый господин, мой верный друг? Что же ты меня не встречаешь? Я воротилась раньше срока назначенного целым часом со минуточкой.

Ни ответа, ни привета не было, тишина стояла мёртвая; в зелёных садах птицы не пели песни райские, не били фонтаны воды и не шумели ключи родниковые, не играла музыка во палатах высоких. Дрогнуло сердечко у купецкой дочери, красавицы писаной, почуяла она нешто недоброе; обежала она палаты высокие и сады зелёные, звала зычным голосом своего хозяина доброго — нет нигде ни ответа, ни привета и никакого гласа послушания. Побежала она на пригорок муравчатый, где рос, красовался её любимый цветочек аленький, и видит она, что лесной зверь, чудо морское, лежит на пригорке, обхватив аленький цветочек своими лапами безобразными. И показалось ей, что заснул он, её дожидаючись, и спит теперь крепким сном. Начала его будить потихоньку дочь купецкая, красавица писаная,- он не слышит; принялась будить покрепче, схватила его за лапу мохнатую — и видит, что зверь лесной, чудо морское, бездыханен, мёртв лежит…

Помутилися её очи ясные, подкосилися ноги резвые, пала она на колени, обняла руками белыми голову своего господина доброго, голову безобразную и противную, и завопила истошным голосом:

— Ты встань, пробудись, мой сердечный друг, я люблю тебя, как жениха желанного!..

И только таковы слова она вымолвила, как заблестели молнии со всех сторон, затряслась земля от грома великого, ударила громова стрела каменная в пригорок муравчатый, и упала без памяти молодая дочь купецкая, красавица писаная.

Много ли, мало ли времени она лежала без памяти — не ведаю; только, очнувшись, видит она себя во палате высокой беломраморной, сидит она на золотом престоле со каменьями драгоценными, и обнимает её принц молодой, красавец писаный, на голове со короною царскою, в одежде златокованой; перед ним стоит отец с сестрами, а кругом на коленях стоит свита великая, все одеты в парчах золотых, серебряных. И возговорит к ней молодой принц, красавец писаный, на голове со короною царскою:

— Полюбила ты меня, красавица ненаглядная, в образе чудища безобразного, за мою добрую душу и любовь к тебе; полюби же меня теперь в образе человеческом, будь моей невестой желанною. Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного, короля славного и могучего, украла меня, ещё малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силою нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдётся красная девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей женой законною, — и тогда колдовство всё покончится, и стану я опять по-прежнему человеком молодым и пригожим. И жил я таким страшилищем и пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать девиц красных, а ты была двенадцатая. Ни одна не полюбила меня за мои ласки и угождения, за мою душу добрую.

Ты одна полюбила меня, чудище противное и безобразное, за мои ласки и угождения, за мою душу добрую, за любовь мою к тебе несказанную, и будешь ты за то женою короля славного, королевою в царстве могучем.

Тогда все тому подивилися, свита до земли преклонилася. Честной купец дал своё благословение дочери меньшой, любимой, и молодому принцу-королевичу. И поздравили жениха с невестою сестры старшие, завистные, и все слуги верные, бояре великие и кавалеры ратные, и нимало не медля принялись весёлым пирком да за свадебку, и стали жить да поживать, добра наживать. Я сам там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало.